— Но есть другой путь, который для тебя ничуть не хуже, а может быть, и лучше. Ты ведь не боишься меня?
— Что за вопрос! Конечно, нет… а что ты имеешь в виду?… — ее выразительные глаза расширились. — Вы, дети — особенно ты — так далеки от нас… Так и должно быть… но ты можешь, Кит? В самом деле?
Кит настроил часть своего ума на ультравысокий уровень.
— Ментор, — обратился Кит к нему, — я знаю метод, но сначала ответь: могу ли я поступить так?
— Должен, юноша! Пришло время, когда это стало просто необходимо.
— Я раньше не делал ничего подобного, а она — моя родная мать. Если я совершу ошибку, то никогда не прощу себе.
Ты согласишься проконтролировать меня? И будешь нас охранять?
— Конечно, я обязательно буду контролировать и охранять вас.
— Мама, я действительно могу помочь тебе, — ответил Кит на немой вопрос Клариссы. — Но только в том случае, если ты захочешь взять все, что я в состоянии тебе дать. Просто впустить меня в твой ум недостаточно. Тебе придется очень трудно, покажется, что протащили через паровой молот и расстелили на дельгонском пыточном экране для просушки.
— Не волнуйся, Кит, — в дрожащем голосе Клариссы отразилось все ее напряжение. — Если бы ты знал, как я хочу! Я постараюсь взять все, что ты мне сможешь дать.
— Я уверен в успехе и, чтобы не рассчитывать на то, чего у меня нет, сразу скажу, — почему. Ментор показал мне, что и как я должен сделать.
— Ментор?!
— Ментор, — подтвердил Кит. — Он знал, что ты психологически не способна работать с ним, но сможешь и будешь работать со мной. И он и дал мне такое поручение. — Кларисса отреагировала на новость так, как и можно было ожидать. Чтобы у нее было время успокоиться, Кит продолжал говорить:
— Ментор знал так же хорошо, как мы с тобой, что, хотя ты и боишься его, но тебе известно, кто он и что значит для Цивилизации. Я должен сказать тебе все, чтобы ты была абсолютна уверена: я не юнец, пытающийся совершить работу взрослого.
— Хватит, Кит! Ты так о себе думаешь, а не я.
— Не удивительно! — усмехнулся Кит. — Сейчас моя личность должна немного очерстветь. Что не очень приятно. Ты — прекрасная женщина, и я слишком много думаю о тебе, чтобы радоваться тем мучениям, которые предстоят.
— Кит! — настроение Клариссы быстро изменилось. Прежняя живая улыбка осветила ее лицо. — Ты ведь не слабеешь? Может, подержать тебя за руку?
— Да, ноги уже деревенеют, — признался он. — А держаться за руки, пожалуй, хорошая идея. Физическая связь. Ну, я полагаю, что готов приступить к делу. А тебе лучше сесть, чтобы не упасть.
— Хорошо, Кит, входи!
И Кит проник в ее ум; при первом же вливании его разума У Клариссы перехватило дыхание, каждый мускул напрягся, и все тело чуть ли не забилось в агонии. Пальцам Кита потребовалась вся сила, когда ее руки схватили их и судорожно сжали. Она думала, что знала, чего ожидать, но действительность оказалась совсем иной. Ей и раньше приходилось испытывать мучения. На Лирейне II, хотя она никогда никому не говорила об этом, ее жгли, били и ранили. Она родила пятерых детей. Сейчас же как будто все мучения прошлого слились воедино, многократно усилились и безжалостно били в самый глубокий, нежный и чувствительный центр ее существа.
Кит, проникая все глубже, точно знал, что делать; раз начав, он продолжал — неотступно и уверенно. Он вскрыл разум матери, — она никогда не верила, что такое возможно, — полностью разъединил и изолировал его многочисленные крошечные элементы. Кит наблюдал за ней, невзирая на протест каждой клеточки ее тела и сопротивление разума. Он сверлил повсюду новые каналы, создавая невообразимо сложную систему коммуникационных линий бесконечно высокой проводимости. Кит точно знал, что делать, поскольку то же самое было недавно проделано с ним самим, и безжалостно продолжал, пока не довел дело до конца.
Затем, работая вместе, они сортировали, обозначали, классифицировали данные и составляли каталоги. Проверяли и перепроверяли. Наконец Кларисса изучила каждый элемент своего до того неизученного ума и каждую клеточку мозга. Теперь она быстро и без усилий могла получить любые знания, свойства характера и способности. Только после этого Кристофер вывел свой разум.
— Ты говорил, что мне не хватало всего чуть-чуть, Кит? — Кларисса поднялась, пошатываясь, и вытерла бледное лицо, на котором выделялось несколько странных темных веснушек. — Я так разбита, что, пожалуй, пойду и…
— Подожди секунду, мама, как насчет бутылочки файалина? Ты не думаешь, что мы вполне ее заслужили?
— С удовольствием, — согласилась она и выпила ароматную жидкость. Не удивительно, что все годы я чувствовала, будто мне чего-то не хватает. Спасибо, Кит. Я в самом деле ценю то, что ты сделал…
— Оставь, мама! — он крепко обнял ее.
— Боже мой, Кит, я выгляжу как настоящая ведьма! — воскликнула она. — Мне надо привести себя в порядок!
— Ладно. Я и сам чувствую себя не совсем в форме. Хотя мне нужен только хороший, жирный бифштекс. Присоединишься ко мне?
— Нет. Как ты можешь сейчас даже думать о еде?
— Полагаю, так же, как ты можешь думать о боевой раскраске и перьях! Разные люди реагируют по-своему. Ладно, я взгляну на тебя минут через пятнадцать-двадцать. Лети!
Когда Кларисса удалилась, Кит вздохнул с облегчением. Как хорошо, что мать не задает слишком много вопросов! Если бы она была немного любопытнее, ему с трудом удалось бы скрыть от нее, что никогда и ничего нельзя было бы сделать без надежного эрайзианского экрана. Кит поел, прибрал за собой, провел расческой по волосам и, когда мать привела себя в порядок, прибыл к ней на корабль.
— Фью! — громко свистнул Кит. — Ничего себе вызов в семи секторах! Кого ты собираешься поразить на Лирейне II?
— Никого, — Кларисса засмеялась. — Все только для тебя, сынок, — ну, может, и для меня немножко.
— Я очарован! Ты — ослепительная вспышка и оглушающий гром. Но мне надо лететь. Так что чистого…
— Подожди минутку — ты не можешь меня так оставить! У меня есть вопросы о многом, что недавно узнала. Как я справлюсь с ними?
— Извини, ты сама должна развивать свой подход и уже знаешь — как.
— Более или менее. Но я надеялась, что смогу уговорить тебя помочь мне. Я ошибалась, но скажи, ведь у остальных линзменов не такие разумы, верно?
— Пожалуй. Они — как у тебя был раньше, но не столь совершенные. Конечно, кроме других линзменов второго уровня — папы, Ворсела, Тригонси и Надрека. У них мозг почти такой, как у тебя сейчас, но ты обладаешь многим, чего у них нет.
— Например? — спросила Кларисса.
— Спустись вниз — вот так, — он показал ей. — Ты сама все сделала. А я только показал тебе, не вдаваясь в подробности.
— Понятно. Жизненная сила. Конечно, ее у меня в избытке.
Кит покраснел. Слова «жизненная сила» совсем не соответствовали тому, чем обладала мать линзменов Цивилизации, но оба они знали, о чем говорили. Кит кивнул.
— Ты всегда можешь сказать про линзмена все, взглянув на его Линзу. Линза — электродиаграмма его разума. Ты, конечно, изучала папину Линзу.
— Да. Она втрое больше любой другой — моей в том числе — и гораздо ярче и светлее. Но моя ведь не такая, Кит?
— Ты хочешь сказать, не была такой. Посмотри на нее сейчас.
Она открыла коробку, заглянула в нее, и ее глаза и рот раскрылись от удивления. Она еще никогда не видела такого: Линза была в три раза больше, чем раньше, в семь раз сложнее и тоньше по структуре и в десять раз ярче.
— Но она же не моя! — выдохнула Кларисса. — Но это должно быть…
— Спокойно, дорогая, — посоветовал Кит. — Ты не хочешь подумать. Твой разум изменился, и Линза тоже. Ясно?
— Конечно, я просто не сообразила. Дай мне посмотреть на твою Линзу, Кит, — ты как будто никогда не носишь ее. Я не видела ее со времени твоего выпуска.
— Почему бы нет? — он полез в карман. — Я похож на тебя: мы не выставляем напоказ свою силу.
Линза засияла на запястье Кита. Она была больше в диаметре, чем Линза Клариссы. Структура ее была более четкой, цвета — ярче и резче, и вся она казалась плотнее. Всего мгновение они смотрели на обе Линзы, затем Кит схватил мать за руку, прижал свое запястье к запястью матери и стал сравнивать.
— Вот оно, — выдохнул он. — Вот ОНО, и это так же верно, как то, что у Клоно есть зубы и когти.
— Что? Что ты увидел? — спросила Кларисса.
— Я увидел, как и почему стал таким, каким я есть — и если бы девчонки были бы здесь, то их Линзы, оказались бы точно такими же. Помнишь Линзу папы? Посмотри на свои доминанты — ты заметишь, что каждая из них повторяется у меня. Выбрось их из моей Линзы и увидишь, что останется точно Кимболл Киннисон, но с дополнениями, которых ровно столько, чтобы сделать меня личностью, а не копией. Хм-м… могу поспорить, все из-за того, что мои родители — линзмены. Не удивительно, что мы такие ненормальные!
— Не притворяйся, — упрекнула Кларисса. — Если бы появились другие люди, вроде тебя и твоих сестер, я была бы очень рада. Но сомневаюсь, возможно ли такое. Знаю, что тебе не терпится идти — я тебя не держу. То, что ты обнаружил в Линзах — поразительно. Что касается остального… ладно… спасибо, сынок, и чистого тебе эфира.
